Пианист
и сел к роялю,
и с гор потоками
камней
прелюд роняет.
Вот на басах
зелёный тон
проснулся в
роще,
и стал пейзаж со
всех сторон
ясной и проще.
Кузнечиками
быстрых нот
под солнцем
скачет.
В речной волне
водоворот
звенит и плачет.
И вот на
княжеских балах
летит под крышу.
И в золотых
колоколах
я песню слышу.
Её как
яблоню трясут
с весёлым
свистом.
Осенний сад
шумит, как суд
над пианистом.
Но поздно, поздно!
Белый зал
Былой столицы...
Аккорды, словно
красный залп
по белым лицам.
И снова
полудрёмный лес –
ромашки, маки,
и звон косы и
синь небес,
и лай собаки.
И темнота, и в
темноте
огонь от спички,
в далёкой,
чёрной тишине
шум электрички.
От ветра
занавески шёлк
заколыхался.
Он встал, закрыл
рояль, ушёл,
а я остался...
Александр Дольский